Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере. - Страница 46

Произошло ли это из тщеславия, или эти свидетели знали, что произошло на самом деле, и от них требовалось защитить правду?

Представим себе, что мы вместе с геббельсовскими «богами» стоим в коридоре у двери комнат Гитлера — Гюнше, Геббельс, Борман, Кребс, Бургдорф и, возможно, другие, включая Аксмана, — прислушиваясь к звукам, которые могут донестись из-за двери, за которой только что скрылся их обожаемый фюрер.

Ожидая решения своей судьбы, они могли не заметить фрау Юнге.

Фрау Юнге, получившая в подарок роскошное манто из серебристых лисиц, которое, как она утверждала, вручила ей перед смертью Ева Браун со словами: «Я всегда любила видеть вокруг себя хорошо одетых женщин, и теперь я хочу, чтобы ты носила это и радовалась», утверждала, что была последней, кто видел Еву и Адольфа живыми. Ева улыбнулась ей и обняла за плечи. Последняя примечательная фраза Евы — се волосы были великолепно причесаны, на ней было синее платье с дорогим, но скромным ожерельем, которое очень любил Гитлер,— была такая: «Передай мою любовь Баварии», Фрау Юнге подумала тогда о бедных детях Геббельса, которые «весело играли в бункере, их счастливые голоса контрастировали с многозначительной тишиной», и ей пришло в голову, что их еще не кормили.

«Неожиданно, после того как дверь за теми двумя закрылась, меня охватило страстное желание оказаться как можно дальше отсюда. Я почти взлетела по ступенькам, которые вели в верхнюю часть бункера. Но на полпути я вспомнила о шести детях Геббельса, остающихся там, внизу; никто не позаботился накормить их во время обеда, и они бродили в поисках своих родителей или тети Евы. Я подвела их к большому круглом столу.

— Садитесь, дети, я сейчас найду вам что-нибудь поесть. Взрослые оставили здесь много еды, потому что они сегодня очень торопились, — сказала я как можно спокойнее.

Я нашла фрукты и ветчину и сделала им бутерброды. Пока они ели, я болтала с ними, а дети весело отвечали мне. Они говорили о безопасности бункера. Они как будто радовались бесконечным бомбардировкам и взрывам, доносившимся сверху... Неожиданно раздался звук выстрела, он прозвучал так близко, что все мы замолчали. Эхо этого выстрела разнеслось по всему бункеру. «Прямо в цель!» —закричал маленький Гельмут, не понимая, насколько точно он выразился».

Эти показания служат напоминанием о качестве свидетельств, на которых зиждется убежденность историков, поскольку в верхнем бункере было несколько дверей и он находился довольно далеко от той комнаты, в которой умерли Гитлер и Ева. Могли ли показания Юнге первоначально предназначаться для того, чтобы поддержать версию Кемпки о мужественном Гитлере, застрелившемся как офицер?

Линге был еще одним человеком, который должен был отсутствовать в очереди, стоявшей в коридоре, чтобы оказаться последним, кто видел фюрера. Согласно его версии, которая так понравилась Хью Тревор-Роперу, он сопровождал Гитлера по коридору в картографическую комнату. За пять дней до этого Гитлер сказал ему: «Отсюда выхода уже нет, Линге. Мы с фрейлейн Браун решили умереть вместе. Твой долг — это мой приказ тебе — проследить, чтобы наши тела были сожжены. Никто не должен опознать меня после смерти.

Далее Линге рассказывал:

...

«Я спросил его, могу ли я что-нибудь сделать для него. Он угрюмо пробормотал, что я должен не забыть о его приказах и выполнить их, после чего должен постараться уйти из Берлина.

Он протянул мне руку, и я пожал ее. Потом старая привычка взяла верх, и я отдал ему честь.Он не выразил никаких чувств, когда я повернулся и бросился бежать. Я не хотел услышать последний, фатальный выстрел.

Отбежав немного, я остановился, взял себя в руки и медленно пошел к комнате с картами. Тогда я заметил дымок. Я медленно открыл дверь...

Был только «тонкий виток дыма... никакого шума, звук выстрела до меня не донесся. Было ровно 3.50 дня».

Тем временем Гюнше и все остальные, находившиеся в коридоре, по всей видимости, прислушивались не у той двери и в течение нескольких минут охраняли эту дверь от любых пришельцев.

Противоречия на этом не кончаются. Теперь Магде Геббельс предстояло осуществить последний театральный выход. Преодолевая свою сердечную болезнь, она спустилась по железной винтовой лестнице из верхнего бункера, распахнула тяжелую дверь и упала на руки Гюнше, умоляя его разрешить ей увидеть ее фюрера. У Гюнше был приказ не пускать никого внутрь, но, будучи в смущении, он вошел в комнату, чтобы передать просьбу Магды. Она ворвалась вслед за ним. Гитлер грубо отказался разговаривать с ней.

Эта сцена, детали которой мы, что весьма знаменательно, совершенно не знаем, продолжалась предположительно минуты две.

Вся компания должна была войти в комнату фюрера, поскольку они не услышали никакого выстрела, отчасти потому, как говорит Гюнше, что «тяжелые стальные двери были несгораемыми, не пропускали газ и препятствовали проникновению всякого шума».

Для неподготовленного читателя конспект в данном конкретном месте если и не поможет, но все-таки будет существенным для понимания.

— Многие люди утверждали, что были последними, кто видел Гитлера живым.

— Баур находился в комнате с Евой и Гитлером и видел, как они застрелились, но никго не видел там Баура.

— Линге, один из многих, кто был «последним, видевших Гитлера живым», не слышал выстрела, но видел дымок из-под двери (если не считать того обстоятельства, что это была не та дверь).

— Гюнше и большинство остальных, которые прислушивались у нужной двери, не видели никакого дымка и не слышали выстрела, хотя дети Геббельса и фрау Юнге слышали его, находясь в верхнем бункере.