Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере. - Страница 59

Нижняя челюсть — передняя часть полностью сохранилась, правая часть также сохранилась, левая отсутствует. В нижней челюсти 4 естественных резца, 2 клыка и первые два коренные зуба... второй клык прикрыт золотой полу корон кой, в левом большая пломба...

Передний правый коренной зуб отсутствует, тонкая золотая пластинка впаяна в золотой мост и покрывает второй и третий коренной зубы».

Поскольку сравнивать было не с чем — не имелось ни стоматологических записей, ни рентгеновских снимков, — у советских медиков-специалистов не было абсолютно никаких доказательств для идентификации. Поэтому комиссия приложила к отчету отделенные нижнюю и верхнюю челюсти, партийный значок, прядь волос и некоторые другие мелочи.

Тогда окончательно заключение не было получено; к сожалению, мы не имеем его и теперь. Хотя очень маловероятно, чтобы женщина с такими дорогими деталями на зубах, лежавшая рядом с Йозефом Геббельсом, была кем-то иным, а не Магдой, она никогда не была идентифицирована.

Таким образом, можно сделать вывод, что патологоанатомическое обследование первой партии трупов, сравнительно легко найденных в районе бункера, выявило Йозефа Геббельса и его детей, а также женщину с партийным значком, которая вполне могла быть Магдой Геббельс.

Единственный момент, который может заинтересовать пытливого наблюдателя, это почему повар и механик тут же не пришли к выводу, что это Магда Геббельс лежит рядом со своим мужем, тем более после обнаружения хорошо известного значка НСДАП.

ТРУП «ЕВЫ БРАУН»

Когда мы переходим к следующему трупу, который исследовала комиссия, мы можем отчетливо видеть основания для подобной осторожности.

Иван Клименко, начальник отдела контрразведки СМЕРШ 79-го стрелкового корпуса, был тем человеком, который действительно отвечал за поиски Гитлера. После войны он рассказал Безыменскому:

...

«Естественно, что мы спросили Фосса, где может находиться Гитлер. Фосс не дал прямого ответа, сказал только, что покинул бункер вместе с адъютантом Гит-лера, который сказал ему, что Гитлер покончил жизнь самоубийством и что труп его зарыт в саду Имперской канцелярии.

После этого допроса я решил вернуться в Канцелярию и попытаться найти там какие-нибудь следы.

Мы приехали туда в джипе, в котором находились я, Фосс, подполковник армейской службы контрразведки и переводчик. Мы спустились в бункер. Там было совершенно темно. Мы освещали себе дорогу фонарями. Фосс вел себя довольно странно, он нервничал, бормотал что-то неразборчивое. Мы поднялись на поверхность и оказались в саду неподалеку от аварийного выхода.

Было около 9 часов вечера (3 мая). Мы подошли к большой цистерне, где должна была быть вода для

тушения пожаров. Цистерна оказалась полна трупов.

Здесь Фосс остановился и, показывая на труп, сказал:

«О, это тело Гитлера!»

У Клименко на этом этапе появились свои сомнения: на трупе были заштопанные носки! Он оставил тело на месте, чтобы забрать его на следующий день. 4 мая труп исчез — его перенесли и положили в одном из залов рейхсканцелярии.

Пятеро из шести немецких свидетелей, приведенных туда, сказали, что это не Гитлер, и только один сказал, что «может быть». Договорились, чтобы приехали советские дипломаты и подтвердили опознание, а пока что поиски продолжались. (Опять возникает миф о двойнике Гитлера — миф, порожденный тем, что журналист Джеймс О’Доннелл описал точно такой же случай, когда он пришел к выводу, что перед ним труп двойника. Но это мог быть случай просто ошибочной идентификации.)

Вместе с командиром взвода Панасовым и несколькими солдатами Клименко направился к выходу из бункера. Рядовой Иван Чураков спустился в близлежащую воронку, засыпанную жженой бумагой, и обнаружил там ноги. Были извлечены два обгоревших трупа, но поскольку опознать их было невозможно, а советские дипломаты должны были приехать только днем для опознания предполагаемого трупа Гитлера, Клименко приказал захоронить трупы.

Когда в 2 часа дня советские дипломаты приехали, Клименко упустил возможность того, что первый труп, опознанный Фоссом, действительно мог быть трупом Гит-лера. Клименко вернулся к выходу из бункера рано утром 5 мая. На этот раз он и его люди вырыли два трупа и обнаружили, что в той же воронке зарыты еще две собаки. (Детали вскрытия этих собак уже приводились.)

Другой советский документ, обозначенный как «Доклад», датированный 13 мая 1945 года, придает интересный нюанс первоначальным показаниям Гарри Менгерхаузена. Эти показания, данные им в присутствии Клименко, выступавшего в роли следователя, были подписаны самим Менгерхаузеном. Он утверждал, что из окна Имперской канцелярии видел, как горели трупы за полчаса до того, как их захоронили в воронке. (Эта часть показаний явно не точна в том, что касается сожжения трупов, но главное в них — это точное место захоронения.) Мен-герхаузен не только 13 мая опознал воронку, где захоронили трупы, но его в этот момент снял советский фотограф. По словам Клименко, это была та же самая воронка, где он обнаружил трупы.

К тому времени предполагаемые трупы Гитлера и Евы Браун уже увезли.

«Документ № 13», «относящийся к патологоанатомическому обследованию частично сожженного трупа неизвестной женщины (предположительно жены Гитлера)», датированный 8 мая 1945 года, описывал труп женщины ростом примерно 150 см. Возраст ее определить было трудно, но предположительно между 30 и 40 годами. (В феврале Еве Браун исполнилось 33 года.) Труп сильно обгорел —это был самый обгоревший труп из всех, которых обследовали советские врачи. Почти вся верхняя часть головы была сожжена, а в передней части черепа он был разрушен до середины лобной пазухи. Височные и затылочные кости (по бокам головы и сзади) истончены, потрескались и распались от жара на мелкие кусочки. Однако не было никаких свидетельств пулевого ранения.