Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере. - Страница 24

Заместитель Верховного главнокомандующего Жуков никогда не оказывался в столь унизительном положении: ему предстояло бороться с собственными подчиненными за такой приз, как Берлин. Жуков был одним из немногих выживших во время предвоенных чисток, которые проводились среди советских военачальников и офицеров. В 1914 году он был призван новобранцем в кавалерию, а в 1937 году командовал казачьим кавалерийским корпусом. Свое первое сражение с применением современной военной техники Жуков выиграл в 1939 году во время вторжения японцев в Монголию. В 1941 году он получил известность, когда в качестве представителя Ставки был послан организовать оборону Ленинграда. У него была репутация человека с крутым нравом, безжалостным по отношению к подчиненным офицерам, человеком, который, казалось, не придавал почти никакой ценности человеческой жизни. Несмотря на эти не вызывающие симпатии качества, благодаря которым Жуков снискал ненависть многих, включая его главного соперника Конева, который однажды служил под его непосредственным началом, успех Жукова в Ленинграде сделал его мишенью сталинской зависти.

Конев вышел из совершенно другой среды — из политических комиссаров, которых Жуков ненавидел. Военный историк Борис Николаевский утверждает, что, изучив отношения Сталина с двумя этими людьми, он пришел к выводу, что Сталин сознательно противопоставлял Конева Жукову — отдавая ему предпочтение при награждениях, просто осыпал его орденами, — выдвигая его таким образом как возможного соперника Жукова.

В конце марта 1945 года Жуков и Конев вместе со своими штабными офицерами были вызваны в Москву для координации планов взятия Берлина.

1 апреля генерал-майор С. Шгеменко, начальник Оперативного управления Генштаба, зачитал Ставке сообщение: англо-американские войска планируют взять Берлин, опередив советские войска. Детали, приводимые Коневым, демонстрируют знакомство с планом Монтгомери —эта информация могла просочиться через советскую миссию в штабе Эйзенхауэра.

К недовольству Конева, Ставка решила, что 1-й Украинский фронт Конева двинется как можно быстрее в направлении Дрездена, чтобы встретить там американское наступление, Жуков получал в качестве приза взятие Берлина его Белорусским фронтом.

На Ялтинской конференции Сталин не настаивал на контактах между западными союзниками и советскими войсками. В то время — до молниеносного продвижения американских войск — он мог считать, что чем меньше контактов, тем лучше, поскольку преимущества были у русских Быстрота, с которой шло продвижение американцев, оказалась неожиданностью для Сталина и Ставки. Нетрудно себе представить реакцию Сталина, когда он получил сообщение от Эйзенхауэра от 28 марта, из которого стало совершенно ясно, что Эйзенхауэр намерен продвигаться к Дрездену и очищать мифическую альпийскую «цитадель» нацистов. Его ответ последовал незамедлительно: он тоже решил двигать свои войска к Дрездену, а «Берлин будут атаковать только вспомогательные войска».

Тем временем продолжалась концентрация советских войск, которые как монгольские орды скапливались на восточном берегу Одера. На протяжении сотен километров можно было видеть сосредоточение войск и военной техники, их уже невозможно было камуфлировать.

Линии снабжения советских войск растянулись натри тысячи километров, их основой стали железные дороги, а всего использовалось 1 200 поездов. Потом снаряжение перегружалось на узкие телеги, запряженные лошадьми, которые оказались главным транспортным средством, несмотря на то, что одновременно использовались 22 тысячи грузовиков. Позднее подсчитали, что в битве за Берлин было выпущено 1 миллион 235 тысяч артиллерийских снарядов — 2 тысячи 250 вагонов — только в первый день! В этом потоке военного снабжения, начинающемся далеко от линии фронта, замечались повозки с живностью в клетках или привязанной к повозкам. Человеку, оказавшемуся в этом месиве, могло пригрезиться, что он попал в средние века.

Почти треть всей советской пехоты и половина ее бронетанковых сил — устрашающие 60-тонные танки «Сталин», 36-тонные Т-34 и более легкие Т-70 — должны были обрушиться на немецкие войска, зачастую в четыре раза превосходя численностью немцев. Главным советским оружием была, конечно, тяжелая артиллерия, которую подтаскивали сюда по дорогам, перестающим после этого существовать. Всего готовы были ринуться в бой 163 пехотных дивизии, 32 тысячи артиллерийских стволов и 6 тысяч 500 танков.

По ночам через Одер укладывались мосты, они залегали под водой, и благодаря этому их трудно было заметить и еще труднее уничтожить. Иногда строительство мостов шло в открытую, днем, словно в насмешку над безуспешными попытками немецкой авиации помешать строительству.

Жуков отдал Коневу из состава Белорусского фронта 28-ю и 31-ю армии вместе с семью артиллерийскими дивизиями, чтобы усилить 1-й Украинский фронт, прорваться через Германию южнее Берлина и выйти к Эльбе напротив Дрездена. Жуков и весь 2-й Белорусский фронт угрожали теперь Берлину на глазах у не верящих своим глазам немцев.

Первоначальный план заключался в массированном фронтальном наступлении через Одер и захвате единственного географического препятствия между Одером и Берлином — Зееловских высот, нависающих над переправами через реку. После этого Берлин должен был быть захвачен классическими клещами, используя 1-й и 2-ю гвардейские танковые армии, которые будут наступать с юго-востока и северо-востока. 1-я Польская армия, 61-я армия и 7-я гвардейская кавалерийская армии должны были форсировать Одер севернее города и обеспечить защиту северного фланга, в то время как 69-я и 33-я армии и 2-я гвардейская кавалерийская дивизия атакуют и нейтрализуют гарнизон города Франкфурта-на-Одере, который расположен на линии Варшава—Берлин. Жуков планировал использовать 3-ю армию в качестве своего резерва.